На заре самурайской вольницы - Александр Альшевский

Киёмори умело использовал и растущий авторитет святилища и положение фактического руководителя Управления западных земель для привлечения пиратов на свою сторону. Да это были уже и не пираты в пугающем всех смысле этого слова, а что-то вроде честных тружеников моря. Они перевозили и сопровождали грузы, занимались погрузкой и разгрузкой в портах, служили лоцманами, строили и ремонтировали корабли. У них всегда имелась работа, щедро оплачиваемая Хэйси. Тайра Киёмори стал для них не только благодетелем и покровителем, но и предводителем. Проводя вассалитизацию пиратов Внутреннего Японского моря, Киёмори всегда помнил о главном – только поддержка императорской семьи, пусть и чисто формальная, могла обеспечить реализацию задуманного. Складывающаяся обстановка требовала от Киёмори особой осмотрительности. Госиракава на правах «отца нации» пытался осуществлять экс-императорское правление, а сын «отца нации», император Нидзё, всячески противился этому, демонстрируя при любой возможности, что именно он управляет страной. С младенческих лет Нидзё воспитывала Бифукумонъин, довольно холодно относившаяся к Госиракаве. Ей, женщине умной и влиятельной, удалось посеять в душе Нидзё семена труднообъяснимой неприязни к отцу. Взойдя на престол, тот приблизил к себе людей, которые по мере сил препятствовали экс-императорскому правлению. Да и у самого императора характер был совсем не сахар, поэтому его отношения с отцом только обострялись. В добавок ко всему в 1160 г. должность Великого министра получает Фудзивара Корэмити, двоюродный брат Бифукумонъин. Его опыт, а ему перевалило далеко за шестьдесят, позволял без особого труда продолжить начатое сестрой. Сановники из Фудзивара давно настороженно поглядывали в сторону Госиракавы, пытавшегося не очень явно, но последовательно оттеснить их от власти. Ощущая такую поддержку, Нидзё все чаще проявлял несдержанность, и порой его обращение с отцом выглядело излишне жестким.

Эта ситуация вынуждала Киёмори подлаживаться как под императора Нидзё, так и под экс-императора Госиракаву. Первый со всеми его выходками по человечески, как ни странно, нравился Киёмори. Наверняка тут не обошлось без влияния его жены Токико, являвшейся кормилицей Нидзё. Второй также нравился Киёмори, но уже не по-человечески, здесь как раз было много вопросов, а как наиболее подходящий союзник. Киёмори не сомневался, что прирожденный конформист Госиракава рано или поздно переиграет недругов и возьмет верх в подковерной борьбе, в которой равных ему не наблюдалось. У Киёмори имелась еще одна причина «любить» экс-императора – Тайра Сигэко, сводная младшая сестра Токико, принадлежавшая к дому кугё и по родовитости заметно превосходившая свояка. Отцу удалось пристроить ее в свиту Дзёсаймонъин. Как-то по обыкновению Госиракава зашел поболтать к старшей сестре и с первого взгляда увлекся молоденькой фрейлиной, которая вскоре удостоилась чести стать его высочайшей наложницей. В 1161 г. у них рождается мальчик, названный Норихито. Экс-император души не чаял в седьмом сыне и выделял его среди других своих детей, а Сигэко продолжала помогать Хэйкэ теперь уже в качестве матери принца крови. Эта женщина в немалой степени способствовала возвышению дома Тайра, и Киёмори никогда не забывал этого.

Принц Норихито окончательно рассорил Нидзё и Госиракаву. В конце сентября 1161 г. император узнает, что группа приближенных экс-императора, в том числе и видные представители Хэйси, замыслили сделать наследным принцем едва родившегося любимчика Госиракавы. Очевидным представлялся и следующий шаг заговорщиков – отправка на покой куда-нибудь подальше от столицы Нидзё и возведение на престол младенца, управляющего страной из колыбели, которую покачивает экс-император Госиракава. Нидзё пришел в бешенство. Киёмори с превеликим трудом удалось убедить его в своей непричастности и чудом сохранить лицо. «Ещё не закончился траур по Бифукумонъин, а экс-император уже подыскал мне замену. Какой он, оказывается, нетерпеливый», слегка успокоившись, промолвил император. Немного поразмыслив, он воскликнул: «Министр, хватит прятаться. Киёмори, мне кажется, совсем не причем». Из-за ширмы неожиданно возник Великий министр Фудзивара Корэмити. «Министр, передай отцу, что я его прощаю. В последний раз. И приказываю ему, так и скажи, приказываю и носа не высовывать из дома. Пусть воспитывает младенца, да почаще молится. Если же он посмеет ослушаться и возьмется за старое, то в миг окажется в Сануки и разделит судьбу своего полоумного брата. Гарантом выполнения приказа я назначаю тебя, советник. Заодно разберись и с заговорщиками». Киёмори ничего не оставалось, как низко склонить голову в знак согласия. Слушая императора, он как-то по особенному ощутил всю хрупкость и непредсказуемость своего положения. Несомненно, кашу заварил Госиракава. То, что его поддержали Наритика и Нобутака из Фудзивара, тоже, в общем, объяснимо. Но зачем в это дело ввязались шурин Токитада и младший брат Норимори? Неужели они не понимали, что ставят под удар не только Киёмори, но и всех Тайра, в том числе и самих себя? Или здесь что-то иное? Всего не учтешь, всех не упредишь. Мало служить власти. Мало подстраиваться под нее. Нужно самому властвовать, чтобы никакие идиоты вроде Токитады не могли помешать, пусть и невольно, осуществить задуманное.

Наступили времена прямого императорского правления, когда Нидзё мог действовать без оглядки на отца. Однако вместо удовлетворения он все отчетливее ощущал зависимость от Хэйси, вернее, их военной мощи. Если бы не самураи Хэйкэ в столице давно бы распоряжались воинствующие монахи, у которых нередко дискуссии о буддийских канонах перерастали в настоящие побоища. То монахи Энрякудзи нападут на Ондзёдзи, превратив его в головешки, то их коллеги уже из Ондзёдзи спалят священные врата у подножия горы Хиэйдзан. Не успеют люди Хэйкэ навести порядок, как разгораются очередные дебаты между Кофукудзи и Энрякудзи. В конечном счете, виноватым оказывался Тайра Киёмори, обвиняемый со всех сторон. Он и излишне жесток, и не уважает буддийские традиции, и преследует корыстные цели, и, вообще, плохой человек, как, впрочем, и вся его родня. Однако позиция главы дома Тайра оставалась незыблемой – он лишь исполняет волю Нидзё и пользуется его полной поддержкой. Киёмори не давал повода усомниться в своей лояльности императору. Ему удалось максимально смягчить последствия неудавшегося заговора, участники которого, можно сказать, отделались легким испугом. Со стороны это выглядело как желание Киёмори предотвратить открытое противостояние в императорской семье и сохранить ее авторитет. Так оно и было на самом деле – опираясь на престиж экс-императора, Киёмори вознамерился взобраться на самую вершину власти.

В конце марта 1165 г. умирает ближайший советник Нидзё – Фудзивара Корэмити, потеря которого стала для императора серьезным потрясением. Он уединяется в резиденции Хигаси но тоин и фактически вверяет государство заботам Тайра Киёмори. Слабеющий день ото дня Нидзё изъявляет желание сделать наследным принцем сына Нобухито, а регентом – Фудзивара Мотодзанэ. Все бросились исполнять последнюю волю императора, который должен был покинуть этот мир со спокойной душой. Двадцать пятого июня он отрекается от престола, а уже на следующий день прошла церемония введения Нобухито в сан наследного принца. В тот же день он провозглашается императором Рокудзё – самым молодым в истории «сыном неба». По японскому способу исчисления возраста ему было два года, но появился он на свет семь месяцев и одиннадцать дней тому назад. Через два месяца состоялась церемония взошествия на престол, в ходе которой молодой император сильно расплакался и не успокаивался, пока не прильнул к груди срочно вызванной кормилицы. Одна из придворных дам, с умилением наблюдая за этой картиной, промолвила, что для младенца грудь будет поважнее короны.

Едва Рокудзё взошел на престол, как столицу облетела весть о смерти экс-императора Нидзё в Хигаси но тоин. Говорят, пребывая еще в сознании, он нашел силы прошептать, что вверяет будущее императора Рокудзё дому Тайра. В день похорон Нидзё опять сцепились воины-монахи Энрякудзи и Кофукудзи. Жизнь текла своим чередом… Среди этой суеты в конце лета 1166 г. тихо и незаметно умирает Мотодзанэ, основатель новой ветви Фудзивара – Коноэ. Его сын Мотомити жил в усадьбе Коноэ доно, откуда и пошло это название. В городе стояла сильная жара, подстегивающая бушевавшую эпидемию. Этой заразе было все равно – из дома ли ты регентов и канцлеров или же из лачуги сборщика хвороста. Мотодзанэ в шестнадцать лет уже канцлер при императоре Нидзё и главный в роду Фудзивара. По завещанию Нидзё он назначается регентом при императоре Рокудзё. Женой Мотодзанэ во многом благодаря инициативе Госиракавы становится в 1164 г. Морико, одна из восьми дочерей Киёмори, вошедшая в дом регентов и канцлеров в возрасте девяти лет. Несмотря на столь юные годы, она чудесно ладила с мужем, а ее игра на биве нередко приводила в восторг эмоционального экс-императора, любившего слушать, прихлопывая в ладоши, давно забытые мелодии. Как-то раз, наслаждаясь игрой Морико, он прошептал сидевшему рядом Киёмори: «Вот если бы у моего Норихито была такая приемная мать!». Тот лишь слегка улыбнулся в ответ, совершенно не понимая, куда клонит опьяневший ни то от сакэ, ни то от чувств экс-император.